Основа содержания под стражей, его теоретические и практические аспекты

Zvērināta advokāte Ph. D.,  Dr. iur.

В публичном пространстве все чаще обсуждается необходимость соблюдения и контроля прав человека в современном обществе, в том числе их соблюдение в уголовном судопроизводстве. Цель статьи – оценить роль следственного судьи в применении содержания под стражей, основания содержания под стражей и его соответствие с практикой Европейского суда по правам человека (далее – ЕСПЧ).

---

Статья 5 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция) гарантирует право каждого лица на свободу и личную неприкосновенность, которое может быть ограничено только в случаях, определенных законом. Также в статье 5 Конвенции упоминаются исключительные случаи, когда упомянутое право на свободу ограничивается, и один из таких – когда лицо законно арестовано или задержано с намерением передать его компетентным юридическим органам на основании обоснованного подозрения, что это лицо нарушило закон, либо имеется обоснованный повод о необходимости задержания лица от совершения правонарушения либо воспрепятствовать его побегу после совершения правонарушения.

Заключение под стражу, в уголовном судопроизводстве, является наиболее ограничительной мерой пресечения прав человека. Часть первая статьи 274 Уголовно–процессуального закона определяет, что именно следственный судья после рассмотрения ходатайства лица, ведущего процесс, в досудебном процессе и до начала судебного разбирательства в суде первой инстанции, принимает решение о применении содержания под стражей, а до начала судебного разбирательства – рассмотрев ходатайство прокурора, заслушав мнение соответствующего лица, исследовав материалы дела и оценив причины и основания задержания.

Институт следственного судьи объясняется в статье 40 Уголовно–процессуального закона, то есть следственным судьей является судья, которому председатель районного (городского) суда поручил на определенный срок в случаях и порядке, установленных законом проводить контроль за соблюдением прав человека в уголовном судопроизводстве. Пункт 1 части первой статьи 41 Уголовно–процессуального закона предусматривает, что во время следствия и уголовного преследовании следственный судья обязан принять решение о применении меры принуждения в случаях, предусмотренных законом.

Из вышеизложенного следует, что в законодательстве Латвии контроль за соблюдением прав человека в досудебном уголовном производстве возложен на следственного судью. Следственный судья наделен исключительным правом решать вопрос о применении меры пресечения – содержания под стражей.

Из исследования проведенного в 2021 году бюро представителя Латвии в международных правозащитных институтах «Юриспруденция ЕСПЧ о статье 5 онвенции по вопросу применения меры пресечения – содержания под стражей» следует, что лишение свободы является исключением из общего принципа заключается в том, что человек свободен, и это исключение требует надлежащего обоснования. Презумпция в пользу свободы требует, чтобы должностные лица, имеющие соответствующие полномочия лишать человека свободы, всегда самокритично оценивали свои действия и убеждались, что в случаях осуществления этих полномочий ограничения, изложенные в статье 5 ECK, постоянно соблюдаются. Для того чтобы такая оценка вообще проводилась и была эффективной, решающую роль играют судьи, осуществляющие функции надзора и контроля, а также то, был ли подход судей к необходимости содержания под стражей достаточно скептическим; при этом существенно, чтобы в каждом случае, когда оспаривается лишение свободы, судья при его оценке руководствовался предположением о том, что человек должен быть свободен.

Хотя следственному судье в национальном законодательстве предоставлена свобода действий принимая решения об ограничении прав человека – применении заключения под стражу, ЕСПЧ подчеркивает защиту прав, гарантированных статьей 5 Конвенции, подтверждая это в постановлениях, в которых ею констатировано явное нарушение этих прав и указывает на обязанность государства немедленно освободить лицо .

Из исследования проведенного оффисом представителя Латвии в международных правозащитных институтах в 2021 года «Юриспруденция ЕСПЧ по статье 5 Конвенции по вопросу применения меры пресечения – содержания под стражей» следует, что, по мнению ЕСПЧ, национальные суды всегда должны занимать позицию независимого наблюдателя. В распоряжении национальных судов имеются первичные материалы уголовного дела, которые могут оценить все доказательства, имеющиеся на соответствующей стадии уголовного судопроизводства, и таким образом определить, связывают ли эти доказательства конкретного человека с преступлением, являются ли эти доказательства взаимно созвучными и дополняют друг друга или–же противоположно, являются они противоречивыми и вносят путаницу, что, в свою очередь, дает повод усомниться в обоснованности подозрений.

Из вышеизложенного можно сделать вывод, что следственный судья принимая решение о применении содержания под стражей, в каждом из оценке случаев содержания под стражей, обязан тщательно проанализировать все материалы дела имеющиеся в его распоряжении, оценить причины задержания, обоснованность и его необходимость.

Часть первая статьи 272 Уголовно–процессуального закона предусматривает, что задержание может быть применено только в том случае, если конкретные сведения о фактах, полученные в ходе уголовного процесса, вызывают обоснованное подозрение в совершении лицом уголовного правонарушения, за которое законом предусмотрено наказание лишением свободы и применением иных мер пресечения не может быть обеспечено, что лицо не совершит новое уголовное правонарушение, не воспрепятствует или не уклонится от досудебного уголовного производства, суда или исполнения приговора.

Из исследования проведенного оффисом представителя Латвии в международных правозащитных институтах в 2021 года «Юриспруденция ЕСПЧ по статье 5 Конвенции по вопросу применения меры пресечения – содержания под стражей» следует, что при принятии решения о применении содержания под стражей, судам недостаточным являеся имение обоснованных подозрений, для них есть еще два абсолютных обязательства вытекающих из Конвенции: 1. государство должно проявлять особую тщательность в ходе процесса; 2. Государство обязано обеспечить надлежащие и достаточные основания для применения задержания.

До 2016 года практика ЕСПЧ не давала однозначного ответа на вопрос о том, когда, помимо соображений «обоснованного подозрения», государство должно предоставить иные «релевантные и обоснованные» причины для задержания. Иными словами, не существовало единой практики толкования понятия «через некоторое время». С целью устранения этого несоответствия, ЕСПЧ, в деле Бузаджи (Buzadji) против Молдовы, указал, что требование предоставить «адекватные и достаточные» основания для задержания в дополнение к «обоснованным подозрениям», действует уже при первом применении задержании, т.е., «незамедлительно» после задержания.

В своей профессиональной практике автор наблюдала не один случай, когда следственный судья не проверяет и не оценивает доказательства указанные в ходатайстве, не прислушивается к мнению лица, опирается только на сведения, указанные в ходатайстве и на представленным ведущим процесса, что противоречит упомянутым выводам ЕСПЧ.

Так, например, в одном из уголовных процессов, на котором автор проводит защиту, подозреваемому была назначена мера пресечения – содержание под стражей. Применение меры пресечения основано на том, что лицо ранее судилось в сфере оборота наркотических/психотропных веществ и подозревается в незаконном сбыте наркотических/психотропных веществ в крупном размере в период отбывания условного наказания в виде лишения свободы. Таким образом, в решении судьи сделан вывод о том, что лицо причастно к совершению все более тяжких преступлений именно в сфере оборота наркотических/психотропных веществ, предыдущая судимость и условное наказание не смогли препятствовать его от участия в незаконной деятельности. Судья согласен с указанным в ходатайстве, что лицо, находясь на свободе, может продолжать совершать новые преступления, именно в сфере оборота наркотических/психотропных веществ, которые невозможно предотвратить другими, менее ограничительными мерами. принуждения. Вышеупомянутое было признано обоснованным в решении окружного суда, в котором было решено оставить в силе решение следственного судьи. В своем решении Окружной суд указал, что из обобщения практики ЕСПЧ следует, что одного лишь подозрения в совершении лицом уголовного преступления достаточно для первоначального лишения свободы.

Рассматривая приведенный пример, можно сделать вывод, что окружной суд в 2021 году ссылается на практику ЕСПЧ без конкретного примера решения и утверждает, что изначально достаточно лишь наличием подозрений, хотя уже в 2016 году ЕСПЧ высказал мнение о том, что помимо подозрений, при их обоснованности, должны иметься также соответствующие и достаточные обоснования, которые не вытекают ни из решения следственного судьи в суде первой инстанции, ни из решения окружного суд. Таким образом, заключение подозреваемого под стражу является очевидным нарушением прав, гарантированных статьей 5 Конвенции.

В качестве еще одного заслуживающего упоминания примера, с использованием подобных судебных аргументов, можно привести уголовный процесс, в котором по решению суда первой инстанции к лицу была применена мера пресечения – содержание под стражей. Применение меры пресечения было основано на том, что лицо ранее было осуждено, в том числе за приобретение, хранение и сбыт наркотических и психотропных веществ, и сейчас подозревается в приобретении и хранении психотропных веществ. Решением окружного суда вышеупомянутое было признано оправданным для применения заключения под стражу. Суд первой инстанции также опирается на указанное обоснование при оценке дальнейшего применения меры пресечения – содержания под стражей.

Оценивая практику ЕСПЧ в совокупности с обоснованием применения меры пресечения – содержания под стражей, содержащегося в упомянутых решениях, можно сделать вывод, что обоснования, указанные в решениях суда, для применения содержания под стражей в качестве меры пресечения – не являются достаточными.

Из двух рассмотренных примеров не следует, что суд оценил бы обоснованность подозрений, направленных против лица, наличие действий таких лиц, свидетельствующих о том, что лицо ставило или могло ставить препятствия для установления истины, может сбежать или вновь совершить уголовное преступление, возможности применить к этому лицу другую меру безопасности, соразмерную и менее нарушающую основные права человека.

Важно отметить, что недостаточное и необоснованное применение содержания под стражей не только нарушает права человека лица, но и существенно увеличивает расходы административных и финансовых ресурсов государства, которые государство использует на содержание одного заключенного.

Из официальной статистики Управления мест заключения за 2021 и 2022 годы следует, что расходы на содержание одного заключенного в день составили 50,13 евро в 2021 году и 51,68 евро в 2022 году. Контроль (пересмотр) задержания лица устанавливается каждые два месяца (часть четвертая статьи 281 Уголовно–процессуального закона ), это означает, что одно лицо, которому применена мера пресечения – содержание под стражей, – за два месяца обходится государству 3100,80 евро (51,68 х 60), что является огромным бременем для государственного бюджета.

Таким образом, пора бы изменить практику, заимствованную еще в советское время, и ограничить свободу действия следственного судьи в применении содержания под стражей во всех случаях. Учитывая факт того, что согласно законодательному урегулированию ходатайство о применении ареста рассматривается в закрытом судебном заседании (часть четвертая статья 274 Уголовно–процессуальный закона), решения о применении заключения не являются общедоступными, они не образуют собой судебную практику и не становятся достоянием общественности. Поэтому автор руководствуется только теми сведениями, которые стали известны ей на практике благодаря осуществлению защиты в уголовном судопроизводстве.

Существенный акцент следует сделать констатированной на практике «суровой» истине о том, что следственные судьи не придерживаются возложенных законом обязанностей и при принятии решений об ограничении свободы личности совершенно не оценивают фактические обстоятельства и не предоставляют объективное обоснование для применения задержания. Защита отметила, что следственные судьи зачастую не вникают в сказанное лицами, не задают вопросы участникам процесса, пользуются телефоном во время судебного заседания, что не только противоречит общим основным принципам этики, но и противоречит положениям Закона «О судебной власти» и Кодекса этики Латвийских судей.

Согласно канону 1 Кодекса этики Латвийских судей, судья уважает свою должность, независимость судебной власти и справедливость суда, в том числе, судья должен лично соблюдать высокие культурные нормы поведения, чтобы подтвердить независимость и справедливость судебной власти.

В соответствии со каноном 2 Кодекса этики судей Латвии, судья избегает неуважительного поведения, а также предполагаемое подстрекательства к такому поведению, в том числе добросовестно и спокойно выполняет свои трудовые обязанности; судья действует таким образом, чтобы способствовать доверию общества к справедливости и беспристрастности суда; судья должен принять такие ограничения поведения, которые могут показаться обременительными обычному гражданину, причем он должен сделать это по собственному желанию; запрет вести себя ненадлежащим образом, а также вызывать ненадлежащее поведение распространяется как на профессиональную деятельность судьи, так и на его личную жизнь.

Из вышеизложенного следует, что судья не должен допускать нарушения этических норм, но при участии в судебных заседаниях, где решается вопрос о задержании, складывается впечатление, что следственным судьям чуждо соблюдение этических норм, в том числе соблюдение высоких культурных норм и добросовестного выполнения своих трудовых обязанностей. По мнению автора, поведение следственных судей в судебных заседаниях, в том числе использование телефона, отсутствие контактов с участниками процесса, создает отрицательное впечатление о неуважительном отношении судей к рассматриваемому вопросу и вовлеченным лицам.

Часть седьмая статьи 274 Уголовно–процессуального закона предусматривает, что после оглашения постановления следственного судьи суд немедленно выдает копию полного решения или копию вводной и резолютивной частей решения присутствующим лицам и в течение 24 часов – копия полного решения[..].

В своей профессиональной практике автор неоднократно сталкивалась с ситуацией, когда следственный судья готовит решение в течение 15 минут вместо предусмотренных законом 24 часов, что ставит под сомнение объективность судьи и его умение оценить все материалы дела и доводы фигурантов в ходе судебного заседания. Это скорее позволяет сделать выводы о том, что решение готовится еще до судебного заседания руководствуясь только обстоятельствами, указанными в ходатайстве ведущего процесса, совершенно без оценки аргументов лиц участвующих в процессе и доводов, изложенных в ходатайстве.

Анализируя правовую базу применения содержания под стражей, можно сделать вывод, что как национальная, так и международная правовая база, а также практика ЕСПЧ установили абсолютные обязанности следственного судьи при оценке применения содержания под стражей. но на практике это не реализуется, таким образом, следственные судьи и впоследствии государство нарушают очень важные фундаментальные права человека на свободу. Законодатель определил обязанность следственного судьи осуществлять контроль за соблюдением прав человека, однако сложившаяся практика создает в обществе совершенно противоположное мнение относительно законного использования контрольных функций следственного судьи, в то же время подрывая доверие общества к основным принципам правового государства, в том числе принципу правового доверия.